Иван Сабило - Крупным планом, 2006[роман-дневник]
Здесь вписаны и ваши имена,
Сыны Баку, сыны родного края.
Пускай придут иные времена,
Ваш подвиг будет жить не умирая.
Вот он стоит, поверженный рейхстаг,
Проломы, бреши, битый камень, щебень,
Куски колонн, провалы, в ста местах
И купола раздавленного гребень…
И падают снежинки на рейхстаг,
Ткут саван для железного скелета,
И внятно говорит картина эта:
Любой завоеватель кончит так!
Каким вождём или каким «режимом» подсказаны эти слова? Из какого «страха» они написаны? И если такие стихи — соцреализм, то я за соцреализм! — так завершил я своё выступление.
23 октября. Завтра день рождения Саши, а подарка у меня ещё нет.
Утром встретился с Кузнецовым. Пришли к нему в кабинет. Он попросил меня побывать на вечере «15 лет независимости», который проводит посольство Казахстана, и, в случае необходимости, выступить от МСПС. Задумался и заговорил совсем о другом:
— Я хочу, чтобы то, что сейчас я вам скажу, осталось между нами. Мне кажется, необходимо от Бояринова передать вам решение всех оргвопросов. Чтобы вы отвечали за оргработу, а ему оставить только экономику. Чтобы вы были здесь, как когда-то Верченко в Союзе писателей СССР. Вы и так этим успешно занимаетесь, но я хочу, чтобы это было официально закреплено за вами. Мы все ждём окончательного решения суда по нашей недвижимости, и тогда мы сможем многое поправить в наших издательских делах, в осуществлении премии для переводчиков. А возможно, и в зарплатах для сотрудников. Как ваше мнение?
Я не мог согласиться с его предложением. Во-первых, большей власти, чем у меня есть, мне не нужно. Мне вообще власть над писателями не нужна, над писателями властен только Бог. Во-вторых, это обязательно приведёт к столкновению между мной и Бояриновым. А подобных отношений нам только и не хватало. В-третьих, как же Кузнецов, такой опытный руководитель, не понимает, что он делает? Если для него это попытка ещё больше приблизить меня к себе, то весьма неуклюжая. И ещё более неуклюжая, если он таким образом хочет укрепить меня.
— Феликс Феодосьевич, я думаю, делать этого не нужно. Мы с вами уже работаем, у нас неплохо получается, и будем работать дальше. Пускай всё остаётся как есть. У нас в коллективе сейчас неплохая обстановка. Всё идёт, как задумано, как определено нашими планами.
— Ну хорошо, — согласился он. — Так и будем действовать.
Кажется, в этом объединяющем обоих «так и будем» есть понимание того, что он видит мою правоту и согласен со мной.
24 октября. Вечером всей семьёй отмечали Сашино тридцатилетие. Подарили ему две рубахи и галстук. У папы юбилей, а все разговоры о дочке. Она в это время спала в своей кроватке.
26 октября. В «Московском литераторе» вышла моя статья о слёте городов- героев в Смоленске. Несколько десятков экземпляров газеты я передал генералу Мартынову.
Целый месяц «бушуют» венгры в Будапеште. Поводом к протестам и требованию отставки правительства социалистов во главе с Дюрчанем послужило его признание в том, что они (правительство) врали народу о положении дел в венгерской экономике. А тут подошёл юбилей — 50-летие печально знаменитого венгерского восстания. Или революции, как принято сейчас называть. Тогда советские танки яростно расправились с восставшими. Более 700 наших солдат и офицеров погибли в той операции. Но порядок в Венгрии навели. По плану «Вихрь», который разработал тогдашний министр обороны СССР маршал Г. Жуков, в Венгрию вошли 17 дивизий в количестве 60 тысяч человек и 6 тысяч танков. Руководил операцией маршал И. Конев.
Кроме того, под руководством Яноша Кадара для подавления восстания были созданы отряды «фуфаечников», как их называли сами венгры. Такое название они получили потому, что с советских складов им выдали военные фуфайки. Их численность составила 25 тысяч человек. Они сыграли важную роль в наведении порядка в Будапеште, а потом были преобразованы в Народную милицию.
Главный организатор венгерской революции, бывший сексот Ежова-Ягоды Имре Надь (возможно, один из тех, кто расстрелял царскую семью) был казнён. А вместе с ним и более 200 его активных помощников.
Ныне многие историки и политики утверждают, будто бы венгерские события 1956 года предопределили будущий распад СССР и всего социалистического лагеря. На Западе бурно восхваляют венгров за их революцию. Но и сейчас Венгрия, в основном Будапешт, бушует, кипят страсти, идут столкновения с полицией, вдребезги разлетаются витрины магазинов, поджигаются автомобили. И, странное дело, всё это происходит только в тёмное время суток. А днём служащие идут на службу, рабочие — на работу, студенты и учащиеся — на учёбу. Хороши волнения, которые возникают как по взмаху дирижёрской палочки.
Решил точнее узнать, что там происходит. Позвонил в Петербург писателю Сергею Владимировичу Вольскому. Его дед Г. Зуккау, первый переводчик на русский язык «Бравого солдата Швейка», расстрелян в 37-м как враг народа. Его внук, Сергей Вольский, ещё в детстве самостоятельно освоил венгерский язык и стал переводить многих венгерских прозаиков, поэтов, драматургов. Ему принадлежит и перевод книги Жолта Харшаньи «Грёзы любви» — о жизни и творчестве Ференца Листа. Много раз Сергей Вольский бывал в Венгрии, подолгу жил и работал там, — кому как не ему знать нынешнюю обстановку.
К сожалению, он не особенно осведомлен о том, что там происходит. Его связи с Венгрией, с писателями и переводчиками практически прекратились. Чем там всё кончится, трудно сказать. Скорее всего, заставят правительство уйти в отставку, а что будет дальше — время покажет. На Западе никто всерьёз к нынешним венгерским событиям не относится, венгров не любят, так же как и румын.
— Может быть, потому, что они во время Второй мировой воевали на стороне Гитлера? — спросил я.
— Нет, это уже забыто, просто сейчас ничего хорошего собой венгры не представляют. Думали, вступят в НАТО и Запад их озолотит, а выяснилось, что Западу на них наплевать. У Запада свои проблемы.
— Но и к России они не особенно льнут. Наоборот, при каждом удобном случае стараются подчеркнуть своё негативное к нам отношение.
— К России сейчас никто не льнёт. При таком «могуществе», какое мы собой являем, Россию и дальше будут гнобить. И нужных России перемен трудно ожидать. В общем, мало хорошего, но жить надо.
Мне сделалось не по себе от горьких слов этого талантливого человека. Вспомнил, что и дома у него не всё благополучно, немалые проблемы с единственным сыном. Захотелось сказать ему что-то хорошее, и не удержался:
— Разговаривал недавно с Феликсом Кузнецовым и предложил ему учредить в МСПС Международную литературную премию для переводчиков, дав ей имя Николая Ивановича Гнедича.
